Термин «отходники» появился задолго до того как данное массовое явление стало обычным на просторах Российской империи. Временная, чаще всего сезонная работа предоставляла крестьянам редкую возможность поправить свое финансовое положение и добиться большего для себя и своей семьи.

Отходники. Определение

По сравнению с обычными крестьянами, жившими со своего земельного участка, отходниками называли лиц, занимавшихся ремесленным трудом или продававшими свою рабочую силу на стороне. Это отдельная социальная прослойка, возникшая уже в середине XVII века, быстро нарастила число своих членов, и к первой половине XIX века данное явление приобрело массовый характер. Крестьяне-отходники - это люди, которые уходили из деревень и сел и направлялись в города, где только начала развиваться промышленность и была возможность заработка в различных сферах экономики.

Кто такие отходники?

Первые отходники - это крестьяне, уходившие на сезонную работу в другие места. Неизвестные мастера-ремесленники шли в города вместе со своим незатейливым инструментом и создавали в старинных городах замечательные шедевры каменного и деревянного зодчества.

Расширение границ Российского государства требовало постоянного укрепления кордонов и возведения новых городов и укрепленных пунктов. Такие работы требовали постоянного притока рабочей силы, который могли дать только крестьяне-отходники. Это явление особенно проявилось при строительстве новых городов северо-запада нашей страны, в том числе и новой столицы империи - Санкт-Петербурга.

Отходники в XVII-XVIII веке

Правовой предпосылкой массового ухода крестьян с мест проживания явился указ 1718 года, который заменил подворное налогообложение подоходным налогом Податными считались все лица мужского пола. Натуральные поборы сменились финансовыми обязательствами, а выручить какую-либо сумму в родной деревне было довольно сложно. Возможность заработать на местных заводах и фабриках практически отсутствовала - промышленность только начинала развиваться, а основной толчок экономическому развитию давал приток иностранного капитала. Оборудование для российских заводов и фабрик в основном было импортного производства, основными транспортными магистралями служили моря, реки, проверенные торговые дороги, поэтому крупные предприятия возникали поначалу лишь в

Работа отходников была сезонной и регламентировалась внутренними документами - паспортами. Обычно такой паспорт давался крестьянину на год, но существовали и другие удостоверения, срок действия которых был более коротким. Обычно ранней весной отходник уходил в город. Добираться приходилось за многие тысячи километров, зачастую весь путь отходник проходил пешком. По дороге часто приходилась просить милостыню. В городе крестьянин-отходник нанимался работником в частный дом, на предприятие или же выполнял разовые работы за единовременную оплату.

Предпосылки отходничества в XIX веке

Во второй половине XIX века была проведена согласно которой крестьяне получали личную свободу. Но земля, на которой они работали, по-прежнему оставалась во владении помещиков. Увеличилась доля безземельных крестьян, которые уже не могли прокормить ни себя, ни свои семьи. С другой стороны, рост давал толчок для развития промышленности, которая традиционна была сконцентрирована в Таким образом, единственной возможность заработка оставался город.

Попытки ограничить отходничество

К середине XIX века отходниками называли огромное число крестьян, выбравших городской образ жизни. В некоторых губерниях количество людей, предпочитавших отходничество, достигла четверти взрослого мужского населения. Уменьшение числа крестьян, обрабатывающих землю, вынудило правительство принять ограничения. Для того чтобы получить внутренней документ, разрешающий передвижение по стране, крестьянин должен был состоять в сельской общине, право отхода с земли откупалось у помещика уплатой оброка. Но контролирующие меры принесли лишь частичный результат. К примеру, после законодательных нововведений в 1901 году в Любимский район Ярославской губернии из 12715 человек отходников в деревню вернулось лишь 849 крестьян.

Расслоение общества в среде отходников

Экономический подъем Российского государства во второй половине XIX века запустил процесс имущественного расслоения всех социальных слоев населения. Наиболее богатые отходники - это собственники недвижимости, гостиниц и ресторанов, магазинов и оптовых складов. Такие представители крупной торговой буржуазии занимали около 5% от общего числа отходников.

До 70% составляли представители нового городского мещанства, занятого в промышленности, в производстве, строительстве и прочих отраслях экономики. Наконец, около четверти от общего числа данной категории населения составляли наемные работники с земельными наделами. Такие крестьяне совмещали сезонные заработки с обработкой собственных земельных участков.

Новая жизнь

Вести о возможном заработке приносили в деревню отходники. Это событие являлось значимым в жизни каждого села. Возвращаясь в родную деревню из далеких городов, крестьяне-отходники меняли и свою жизнь, и жизнь своей семьи. Уклад сельской жизни менялся, устройство собственного дома было более современным. Влияние города ломало привычные устои села. В отличие от остальных крестьян отходник - это практически непьющий мастер и умелец, прекрасно владеющий своим мастерством. В свой дом отходники везли из больших городов удивительные предметы быта и даже роскоши - керосиновые лампы, самовары, мебель, модную одежду, граммофоны. Все это ассоциировалось у местных крестьян с беззаботной городской жизнью. Для девушек из это была завидная партия. Связывая свою жизнь с таким мужем, представительница прекрасного пола могла надеяться на устроенный быт и высокий социальный статус.

С начала 90-х годов в России возродился феномен отходников – свободной рабочей силы, перемещающейся между большими городами и глубинкой. Как выглядит это социальное явление в сегодняшней России? Есть ли угроза для государства в росте количества отходников? Кто эти люди?

От 50 до 80% жителей малых городов России вынуждены отправляться на заработки в крупные города, чтобы содержать семью и дать образование детям. Эти люди работают чаще всего неофициально, не платят налогов, не пользуются бесплатным здравоохранением, не рассчитывают на пенсию и фактически живут «вне государства». О социальных и экономических корнях этого явления рассказали на состоявшемся 29 октября круглом столе участники проекта, организованного фондом поддержки социальных исследований «Хамовники».

Отходничество как феномен русской действительности

Отходничеством социологи называют особый вид трудовой миграции, когда один из членов семьи уезжает на заработки в другой город или регион. Оно существовало в России на протяжении нескольких веков и исчезло лишь в советское время. Отхожие промыслы были важным источником дохода крестьян, покидавших на время родные деревни, чтобы наняться на работу в шахту, на стройку, на фабрику, в бурлаки и т.п. В конце XIX в. отходниками были до 98% трудоспособного населения Центрального Нечерноземья.

В конце 1990-х гг., когда началось массовое закрытие предприятий, жители поселков и малых городов вновь вспомнили отхожие промыслы своих предков, казалось бы, ушедшие в прошлое. На протяжении последних десятилетий растет число тех, кто, стремясь вырвать свою семью из нищеты, отправляется в другие города и регионы. Такие люди предлагают себя в качестве охранников и строителей, лесорубов или плотников, продавцов, прислуги, иногда врачей, воспитателей, учителей и водителей. Сегодня можно говорить о том, что в российском обществе существует постоянно растущая прослойка, ее составляет самая активная часть населения – отходники. Изучению ее был посвящен специальный проект «Отходники в малых городах России», организованный и профинансированный фондом поддержки социальных исследований «Хамовники» и осуществленный сотрудниками Высшей школы экономики (НИУ-ВШЭ). Исследования в рамках проекта продолжались три года. За это время участники проекта побывали в 16 регионах, наблюдали, интервьюировали по специальной анкете самих отходников, их родственников и соседей. Результаты этой работы представлены в книге «Отходники» профессора НИУ-ВШЭ Юрия Плюснина и молодых социологов Наталии Жидкевич, Яны Заусаевой и Артемия Позаненко.

По мнению Юрия Плюснина, современное отходничество – это не какой-то новый феномен, а лишь возрождение того, что существовало и прежде. Хотя для большинства отходников их образ жизни является вынужденным, но среди опрошенных немало было и тех, кто предпочел бы отходные промыслы, даже будь у него возможность сравнительно неплохо заработать и дома. «Отходники среди нас будут всегда: государство идет за населением, население бежит от государства – это многовековая история развития русского государства», – считает Юрий Плюснин. При этом дети, как правило, идут по стопам родителей: дети бюджетников хотят получать деньги в бюджетном секторе, а дети отходников в будущем тоже готовы заняться отходным промыслом.

За не очень длинным рублем

Основной причиной отхода на заработки является, чаще всего, желание не просто сводить концы с концами, а жить достойно – чуть лучше, чем соседи – и главное, выучить детей. Отправиться всей семьей в отпуск для многих отходников – почти недостижимая роскошь. Большинство из них, и так устав от беспрерывных поездок, отдыхают дома, ходят на рыбалку, встречаются с друзьями.

При этом в рублевом эквиваленте запросы отходников довольно скромны. Они готовы работать по месту проживания, если их заработок будет всего в 3-5 раз выше прожиточного минимума, т.е. составит 20-25 тыс. рублей – это всего вдвое выше, чем получают работники бюджетной сферы. Официальная зарплата продавца в магазине в малых городах, как правило, составляет 5-6 тыс. рублей. На производстве зарплата немного выше – 10-15 тыс. рублей, но и на нее нормально содержать семью невозможно, поскольку цены на промтовары и продукты (за исключением местных даров природы) фактически сравнимы с московскими.

В реальности отходники зарабатывают в 2 два раза больше того, ради чего готовы оставить на время дом и семью, и в 3-4 раза больше, чем могли бы получить на месте своего проживания. Все это позволяет им чувствовать себя более состоятельными по сравнению со своими соседями. Интересно, что ожидания тех, кто нанимается на неквалифицированную работу – охранниками – значительно выше, чем например, у строителей, а доходы наоборот – ниже. Как предполагают авторы книги, возможно, охранники слишком много смотрят телевизор, и под его воздействием у них формируются завышенные потребности.

Цена вопроса, в среднем, составляет:

При этом значительную часть заработанных денег отходнику приходится потратить на еду и жилье на чужбине.

«Портрет» отходника

Отходники – это едва ли не самая активная часть российского общества. Типичный отходник – хорошо социализированный, высоко мотивированный к труду, неприхотливый в быту и стойкий к тяжким бытовым условиям мужчина средних лет. Он общителен, умственно развит, мало пьет, позитивно смотрит на жизнь, имеет несколько детей.

В отличие от столичных жителей, отходники видят позитив не на Западе, не в опыте других стран, главную ценность для них составляет их семья, собственный дом, хозяйство, маленькое поместье, которое они и обустраивают, их труд неотделим от отдыха, отмечает председатель экспертного совета фонда «Хамовники», ординарный профессор НИУ ВШЭ Симон Кордонский.

Это обобщение довольно условно, поскольку среди отходников тоже можно выделить разные категории: по уровню жизни, квалификации и запросам, считает Юрий Плюснин. Низкоквалифицированные охранники, например, не особо мотивированы к труду, в отличие от строителей или дальнобойщиков. Именно последние более альтруистичны, готовы поддержать родственников, соседей, знакомых и именно на эту группу людей может положиться общество.

Отходники и государство

Отходники сами находят работу – как правило, через знакомых. В большинстве случаев они почти не взаимодействуют с государством: работают неофициально, не платят налогов, не пользуются социальными льготами и бесплатным медицинским обслуживанием, не рассчитывают на бесплатное образование для своих детей и на пенсию для себя. «Есть ощущение, что даже если государство сейчас закроет полностью образование, здравоохранение, социальную защиту и прочие социалистические институты, то население в этих городках выживет за счет отходничества и будет спокойно жить без государства», – замечает Симон Кордонский.

Официальная статистика практически никак не учитывает их, и потому о количестве отходников можно судить лишь приблизительно. Исследователи НИУ-ВШЭ использовали для этого сразу несколько источников: официальные данные по занятости населения, примерные оценки местных жителей, данные из местной прессы и даже информацию из школьных классных журналов, опросов учителей и удивительного документа, который, оказывается, существует – социального паспорта школы. С помощью всех этих методов получилось, что общая численность отходников в масштабах всей страны может составлять 15-20 миллионов семей. В большинстве регионов отходники составляют более 50% трудоспособного населения, а в некоторых регионах – до 80%. Как заявила в апреле 2013 года вице-премьер Ольга Голодец, «из 86 млн граждан трудоспособного возраста только 48 млн работают в секторах, которые нам видны. Где и чем заняты остальные, мы не понимаем». Таким образом, по косвенным оценкам правительства, количество отходников может составлять около 38 млн россиян – т.е. 40% трудоспособного населения страны.

«Сегодня весь этот огромный рынок труда находится в тени, – отмечает Симон Корднский. – Вместе с новым бизнесом, который усилиями нашей власти опять переходит в тень, формируется очень мощная социальная группа, активная и способная к самостоятельным действиям. При определенных обстоятельствах она вполне может проявить себя и как политическая сила.

Государство пока не замечает отходников и не затрагивает их, но весьма вероятно, что скоро оно все же вплотную ими займется, считает заместитель директора Института мировой экономики и международных отношений РАН Евгений Гонтмахер. «Еще несколько лет назад и без отходников было много денег в бюджете за счет нефти и газа. Если в ближайшие годы будет происходить уменьшение рентных потоков в бюджет, то каждый отходник станет объектом охоты.

Это будет террор в отношении этой категории, прикрытый разговорами о справедливости. Сейчас все деньги из бюджета уходят на исполнение указов Путина по зарплате. А рано или поздно потекут крыши в школах и больницах. Тогда отходников любыми средствами будут заставлять делиться, в том числе с привлечением силовиков. И никуда им с поместьями не убежать, это не старообрядцы».

Отходники и будущее России

Целью исследования являлось лишь описание отходничества как явления, давать ему какую-либо оценку не входило в задачи ученых – это сделал Евгений Гонтмахер. По его мнению, отходничество – это вынужденное явление, которое прямо противоречит и потребностям страны, и понятию человека о счастье. Вопреки упорно насаждаемым мнениям, ценностью является не именно оседлость. В странах, где высока мобильность рабочей силы, люди хотели бы иметь дом, жить на одном месте и, по возможности, не менять работу. Мобильность и трудовая миграция – это всего лишь миф. И потому заявление нынешнего российского премьера о благотворности сокращения рабочих мест является в высшей степени безответственным.

«Наше отходничество – это реликт. Даже в XVII-XVIII веках это было вынужденно. Это износ человеческого капитала, который еще остался в России. Это его самая варварская эксплуатация. У отходников, как правило, плохое здоровье, они живут потенциально относительно меньше, чем средний гражданин. Большинство отходников хотели бы жить по-другому». При всех своих личных симпатиях и уважении к этим людям, само явление отходничества Евгений Гонтмахер оценивает резко отрицательно – и с социальной, и с экономической точки зрения. «Существование отходничества говорит об ущербности нашей экономической политики. Нормальная страна – это страна, где точки роста есть почти везде. Концентрация деловой активности в Москве, Петербурге и в городах с миллионным населением, приводит к обезлюживанию огромных территорий. Если отходничество в России будет нарастать, то это будет означать ее отход от некоего магистрального цивилизованного пути развития».

Между тем сегодня налицо именно такие тенденции. В частности, принятой недавно очередной пенсионной реформой государство фактически выталкивает людей из государственной пенсионной системы. Люди не будут обращаться к ней и не станут даже надеяться на нее, поскольку поймут, что не способны заработать стажа, баллов. Мы идем к царским временам, когда пенсионная система была привилегией очень небольшого круга людей, достоянием военных и ограниченного круга квалифицированных рабочих.

О том, что нынешняя политика государства ведет не только к разрушению экономики, но и к деградации населения, косвенно свидетельствуют и материалы книги. В собранных интервью говорится о закрытии школ и больниц, о снижении зарплат из-за притока дешевой рабочей силы из Средней Азии , о том, что неквалифицированная работа на чужбине оплачивается лучше, чем квалифицированный труд дома. «С другой стороны баррикад» предприниматели и местные власти говорят об изменении психологии, о нежелании трудиться и нехватке квалифицированных кадров. «При равной зарплате труд токаря, фрезеровщика, сварщика требует больше физических и моральных усилий, чем труд охранника. Особо напрягаться никто не хочет. Поэтому, когда там теряется работа, а здесь появляется квалифицированная работа, у народа особого желания вернуться и поработать здесь на своих рабочих специальностях не возникает», – отмечает в своем интервью глава администрации г. Кинешма А.В. Томилин.

Тарбаев Б.И._

Партия Республика Род Советы Социализм Труд Университет Экспедиция 28 МЙ 1929

Отхожие промыслы

Отхожие промыслы - заработки крестьян на стороне, "на чужбине", куда нужно "отходить", уходить из с. или деревни. Людей, уходивших на заработки называли "отходниками". Помещик , особенно в зимнее время, мог отпускать крестьян на заработки, видимо, не без выгоды для себя - крестьяне расплачиваться с помещиком денежным оброком. Временный уход крестьян из мест постоянного жительства на заработки в города и на сельскохозяйственные работы, в др.местности - отходничество. Было распространено было среди помещичьих оброчных крестьян. Усилилось после реформы 19 ФВ 1861 .

В к.XVIII-первой пол.XIX вв. слабое освоение природных богатств Коми края, немногочисленные и малопродуктивные промышленные предприятия, вся совокупность местных промыслов не могли полностью поглотить избыток рабочей силы. С др.ст., потребность населения в денежных средствах возрастала. Сказывались рост налогов и платежей, упадок охоты и рыболовства, развитие товарно-денежных отношений и ряд др.обстоятельств. В этих условиях жители Коми края начинают искать дополнительный заработок за пределами своего постоянного местожительства. Отходничество практиковалось в рамках отдельных регионов и за их пределами. Как правило, первый тип был связан с кратковременным отходом, второй - с длительной отлучкой работника от своего хозяйства. Хотя на практике иногда было сложно отделить отход в пределах, напр., Коми края, от отхода в рамках Европейского Севера. Долговременный отход населения Коми края в осн.был связан с уходом на заработки за его пределы. Законный статус отходнику долгое время давал только паспорт .

В первой пол.XIX в. в Коми крае уход населения на заработки за пределы края возрастал. Так, в Остаповской (Объячевской) волости Усть-Сысольского уезда в 1825 было выдано 8 годовых паспортов, в 1828 - 18 и в 1841 - 69. Понятно, что обычно значительно больше выдавалось отпускных билетов. В упомянутой Остаповской волости в 1841 их получили 662 человека. Одним из самых распространённых видов отхода крестьян за пределы края были работы по обслуживанию частных судов, которые проходили с различными грузами в Устюг, Вологду, Архангельск, Чердынь и др.места. Отходники нанимались лоцманами, кормщиками, гребщиками, бечевниками, судорабочими. Население печорских волостей обслуживало суда чердынских купцов , перевозивших хлеб, точильный камень и др.товары. Устьцилемцы в отдельных случаях нанимались на морские промыслы. На речных судах, проходивших с грузами по Печоре, Ижме , Цильме, Пижме, в 1840-1850-х ежегодно находили работу от 200 до 340 человек .

Особенно многие работали на речных судах жителей Усть-Сысольского и Яренского уездов. Основными центрами, где они нанимались, были Устюжская, Усть-Сысольская, Койгородская, Сольвычегодская, Ношульская, Быковская, Никольская, Подосиновская и Вологодская пристани. В 1842-1860 на обслуживании судов, которые прошли по рекам Коми края к Устюгу, Вологде, Архангельску, трудились от 4760 до 16998 судорабочих, в осн.жителей Усть-Сысольского и Яренского уездов. Некоторые жители Коми края находили заработок, занимаясь извозом . В Усть-Цилемской и Ижемской волостях перевозкой грузов в 1847 занималось 160 человек, в 1849 - 119 и в 1855 - 260 человек. Они перевозили на лошадях и оленях хлеб, рыбу, соль и др.товары в обе столицы, Архангельск, на Пинежскую, Никольскую и ряд др.ярмарок. На юге края извозом особенно активно занимались крестьяне Остаповской волости. Здесь в 1838 этим промыслом кормились 540 человек.

С отходничеством за пределы Коми края неразрывно были связаны лесозаготовки. Обычно крестьяне нанимались не только на вырубку, но и на сплав леса-кругляка, досок и бруса. Какая-то часть крестьян вывозила в др.регионы соль, железо, чугун, замшу, кожи, пушнину, дичь, рыбу и др.продукцию, которую добывали или производили на территории края. Отход крестьян на заработки в пределах Коми края был полностью замкнут на обслуживании промышленных предприятий, кустарных мастерских и местных промыслов. В первой пол.XIX в. иногда сложно было даже отделить местное производство от отхожего промысла. Без отходников в пределах края невозможно представить, напр., судостроительный и лесозаготовительный промыслы. Определённые элементы отходничества были присущи для охоты и "брусяного дела". Многие сотни крестьян обслуживали основное производство на железоделательных и Серёговском солеваренном заводах. В целом отходничество в Коми крае носило повсеместный и массовый характер.

Какова была доля крестьян-отходников в разных регионах России? Как отходничество повлияло на крепостнический строй? Эти и другие вопросы, связанные с крестьянским промысловым отходничеством, в своей статье рассматривает С.В. Черников.
Статья опубликована в книге "Образы аграрной России IX-XVIII вв." (М.: Индрик, 2013.)

Проблема формирования в России капиталистического уклада имеет достаточно обширную историографию. В настоящее время наиболее распространенной остается точка зрения, что подобные экономические отношения сложились в промышленном производстве в конце XVIII в. Важным аргументом в пользу этой позиции остается факт активного расширения рынка вольнонаемного труда. Так, с 60-х гг. XVIII в. и до конца столетия численность наемных рабочих на мануфактурах и в судоходстве выросла с 220 до 420 тыс. человек 1 . Особое место занимала легкая промышленность, обслуживавшаяся почти исключительно вольнонаемным трудом. Производимая продукция пользовалась высоким спросом, что создавало возможности для накопления капитала 2 .

Однако не менее существенна, на наш взгляд, и другая сторона этого процесса. Ведь основной контингент наемных работников в различных отраслях производства составляли крестьяне-отходники. Открытым остается вопрос, как повлияло распространение крестьянского промыслового отхода на доминирующий в российской деревне тип экономических отношений - крепостнический. Именно этой проблеме посвящена настоящая работа.

В первую очередь следует остановиться на причинах активного роста крестьянского отхода и промысловой деятельности в целом. Основной из них был низкий уровень земледельческого производства, зачастую не обеспечивавший минимальные потребности крестьянского хозяйства 3 .

В исторической литературе общепринятой годовой нормой питания для взрослого человека считается 3 четверти (24 пуда) зерна, что составляет около 3200 ккал. в сутки. Если включить в приведенную «норму» потребности крестьянского двора на подкормку скота, то при наличии 1-2 лошадей в хозяйстве 4 на крестьянина останется от 12,5 до 18 пудов зерна. В этом случае ежедневный рацион земледельца будет состоять из 1700-2400 ккал., то есть 50-75% от «нормы» 5 . Но долговременное снижение норм потребления (т. е. постоянное недоедание) в условиях тяжелого физического труда крестьянина не представляется возможным. Следовательно, если расходы на подкормку скота считать сверх указанных 24 пудов, то на одного человека (в двухлошадном хозяйстве) понадобится чистый сбор зерна 35,5 пудов (4,4 четверти).

Рассмотрим возможности сельскохозяйственного производства Европейской России по удовлетворению вышеприведенных потребностей. В Табл. 1 представлены данные о чистых сборах зерна на душу населения в 1780-1790-х гг. по 27 губерниям 6 .

Таблица 1. Уровень сельскохозяйственного производства Европейской России в 80-90-е гг. XVIII в.

Как видим, даже в низшую «норму» (3 четверти зерна в год на человека) не укладывалась ни одна губерния Центрально-нечерноземного и Восточного регионов. В Северном районе чистые сборы хлеба на душу населения достигли 3 четвертей только в Псковской губернии 7 . В Черноземье из 6 губерний незначительный дефицит (0,2-0,4 четв.) был в двух - Курской и Тамбовской. В Поволжье из трех губерний дефицит наблюдался в одной - Симбирской (1,2 четв.). Лишь в Прибалтийских губерниях (Ревельской и Рижской) излишки хлеба составляли 2,5-3,0 четв. Средние данные по районам говорят об излишках хлеба в Прибалтике (2,8 четв.), ЦЧР (0,6 четв.) и Поволжье (0,5 четв.).

Если же считать нормой потребления на душу населения (с учетом подкормки скота) 4,4 четв. зерна в год, то положительный хлебный баланс можно будет наблюдать лишь в Прибалтике, а также в Тульской (излишек 0,8 четв.), Пензенской (0,4 четв.) и Орловской (0,2 четв.) губерниях. Наибольший дефицит с хлебом отмечался в ЦЧР (2,5 четв.), Северном (2,4 четв.), Восточном (2,7 четв.) районах, менее значительный - в Центральном Черноземье (0,8 четв.) и Поволжье (0,9 четв.).

По данным на 1750-е - начало 1770-х гг. в Европейской России наиболее многочисленная категория земледельцев (помещичьи крестьяне) в среднем была обеспечена хлебом ниже нормы в 3 четверти (24 пуда). В год на едока приходился 21 пуд. С учетом имущественных групп, в беднейшей группе (35,9% дворов) наблюдался недостаток в 5,6 пуда, в средней (48,9% дворов) - 4,1 пуда. Зажиточные крестьяне (15,2% дворов) имели излишек в 3,1 пуда. Дифференциация по формам ренты была следующей: в барщинных владениях на едока приходился излишек в 2,6 пуда, в оброчных - недостаток в 3,9 пуда. По регионам положительный хлебный баланс (если считать «нормой» 3 четверти на едока) имело только крестьянство Черноземья и вся зажиточная верхушка крепостной деревни 8 .

Таким образом, очевидно, что ситуацию в южных черноземных и поволжских губерниях спасали лишь периодические высокие урожаи, а регионы центра, севера и востока Европейской России в целом (при средних урожаях - сам-2-3) были не в состоянии обеспечить себя зерном даже на питание крестьянина и корм скота.

Подобный уровень развития сельского хозяйства являлся типичным для указанных территорий и мог быть существенно изменен только с помощью агротехнических нововведений. Однако их внедрение было крайне медленным 9 . Подчеркнем, что доля товарного зерна (т. е., фактически, излишков потребления), по подсчетам В.К. Яцунского и И.Д. Ковальченко, в начале XIX в. составляла лишь 9-14%, а в середине столетия - 17% от валового сбора зерна. За вторую половину XVIII - первую половину XIX в. производительность труда в промышленности возросла примерно в 8,6 раза, а в земледелии - только на 14% 10 .

Следовательно, единственным средством, способным обеспечить выживание крестьянина в малоплодородных районах Европейской России (как в конце XVIII в., так и в более ранний и поздний периоды) было получение доходов от неземледельческих промыслов. Однако законодательные ограничения в сфере крестьянской промышленности и торговли вплоть до 2-й половины XVIII столетия мешали развитию этого направления экономики.

Подъем в данной области был вызван изменением политики правительства с начала 60-х гг. XVIII в. Основой нового курса стали принципы свободы предпринимательства в торговле и промышленности, постепенно отменялись монополии и привилегии, что было вызвано потребностями дальнейшего развития страны и фискальными интересами казны". Важным фактором, оказавшим влияние на распространение промыслов и крестьянского отхода в нечерноземных губерниях, были неурожаи 60-х гг. XVIII в. Во многих хозяйствах этого региона отмечается сокращение запашки, происходит массовый перевод вотчин на оброк. Характерным явлением для 2-й половины столетия становится увеличение оброка, а натуральные повинности пересчитываются на деньги 11 .

Землевладельцы, стремясь повысить прибыльность крепостного труда и получить максимально высокие оброчные платежи, были также заинтересованы в доходах от крестьянских промыслов. Подчеркнем, что меры жесткого помещичьего контроля и регламентации деятельности крестьян здесь сочетались с покровительством и поощрением их инициативы в области сельскохозяйственного и промышленного производства, ремесла и торговли.

Среди основных видов патронажной деятельности помещиков по отношению к крестьянам-отходникам можно выделить следующие 12 . Так, в частности, использовались провоз крестьянских товаров под видом помещичьих, выдача льготных подорожных квитанций и свидетельств, расширявших права крестьян на оптовую и розничную торговлю. Землевладельцы открывали в собственных имениях ярмарки и торжки, регистрировали на свое имя крестьянские предприятия, крупные откупа и подряды, выдавали крестьянам денежные ссуды, предоставляли отходникам жилые и хозяйственные помещения в городах. Влиятельные помещики использовали личные связи для разрешения судебных тяжб своих торгующих крестьян. Уделялось внимание исследованию конъюнктуры рынка: составлялись перечни специальностей, приносивших высокую прибыль в Санкт-Петербурге и Москве, производился поиск наиболее доходной работы для своих крестьян, выяснялись столичные рыночные цены и спрос на промысловые изделия.

Встречается и прямое принуждение крестьянства к промысловой деятельности в период, свободный от полевых работ. Так, в инструкции кн. М.М. Щербатова содержится следующее требование: «Понеже крестьянин, живши дома, большой себе прибыли получить не может и для того не токмо отпускать, но и принуждать их ходить в работы, и всегда, когда крестьяне потребуют паспортов, прикащику им немедленно давать». В «наказе» А.Т. Болотова основой помещичьего хозяйства была барщинная система. Однако «в случае неимения работы» крестьян следовало «отпускать... в наем с довольною для господина прибылью». Крестьянский отход четко увязывался с необходимостью выплаты крестьянами подушной подати, которая являлась денежным, а не натуральным налогом («Сие отпускание в работу не только за- тяглых, но и тягловых нужно в осеннее и зимнее время для вырабатывания подушних денег»). «Учреждение» гр. П.А. Румянцева для его нижегородской вотчины (1751,1777 гг.) содержит специальный раздел, посвященный организации ремесленных и промысловых занятий крестьян, а в инструкциях кн. М.М. Щербатова (по ярославской вотчине, 1758 г.) и С.К. Нарышкина (по крапивенской вотчине, 1775 г.) мы находим положения об обучении крестьян мастерству 13 .

Второй стороной взаимоотношений помещика и крестьянина- отходника, как уже указывалось выше, была детальная регламентация жизни и предпринимательской деятельности крепостного 14 . Крестьяне могли уйти из деревни лишь с позволения вотчинных властей, что подтверждалось выдачей «письменных отпусков» и печатных паспортов. Обычно отход разрешался только зимой после завершения сельскохозяйственных работ, а в крупных торгово-промысловых селениях-на один-два года. Помещики определяли сроки, число отходников, уход крестьян разрешался только при отсутствии недоимок и наличии поручителей (обычно в этом качестве выступали ближайшие родственники - отец, брат, тесть, зять; реже - односельчане), которые отвечали по государственным и владельческим повинностям отходников. Устанавливались наказания за несвоевременное возвращение отходников в вотчину. Не позволялся наем беспаспортных и беглых работников из других имений (хотя встречались многочисленные случаи нарушений). Иногда привлечение любого стороннего наемного труда запрещалось вовсе. Помещик регламентировал денежно-кредитные отношения в деревне, ограничивал арендные операции с землей внутри общины и на стороне. Практиковались запреты на торговлю крестьянским имуществом, хлебом и скотом без разрешения приказчика. Это было вызвано опасением снижения платежеспособности крестьян, их разорения и усиления социальной вражды в общине. Помещики также боялись конкуренции со стороны собственных крепостных, в связи с чем для крестьян вводились запреты на торговлю отдельными видами продукции. Для Центрального Черноземья (сравнительно с Нечерноземным регионом) свойственны более существенные ограничения в сфере крестьянского отхода, поскольку барщинное земледелие на Юге России приносило значительную прибыль.

Все перечисленные меры взаимно дополняли друг друга и варьировались в зависимости от региона и особенностей хозяйственной ситуации в той или иной вотчине. В целом нет оснований говорить о «противоречивом характере» отношений помещика к крестьянским промыслам, поскольку как поощрение, так и регламентация служили единой цели - максимальному увеличению доходов от использования крепостного труда.

Уровень развития промыслов и крестьянского отхода в различных регионах страны был обратно пропорционален степени рентабельности аграрного сектора. Наиболее явственно зависимость крестьянства от доходов в неземледельческой сфере проявлялась в Нечерноземье. Так, по данным М.Ф. Прохорова (на 1760-1770-е гг.), доля крестьян-отходников в уездах Московского и Волго-Окского районов была самой высокой в Европейской России (6-24,8% от общей численности мужского населения). Ведущее место в Нечерноземье среди отходников занимали помещичьи крестьяне - 52,7%. Но в долевом отношении к численности той или иной группы крестьян на первом месте находились монастырские. Основной причиной этого было не «тормозящее влияние крепостнической системы на отход в помещичьей деревне» (как считает М.Ф. Прохоров), а секуляризация церковных имений, сопровождавшаяся ликвидацией барщины и переводом экономических крестьян на оброк 15 . В плодородном Центрально-Черноземном крае эти показатели были существенно ниже: в северной части - 1,8-4,4%, в центральных и южных уездах- 0,9%. Ведущее место здесь (учитывая отсутствие барщины в государственной деревне, а также социальный состав населения региона) занимали однодворцы и новокрещены - 98% отходников. В Среднем Поволжье доля отходников составляла 2,3-3,8%, а в Западном и Северном регионах - до 6,2% 16 .

По отдельным губерниям есть следующие данные об интенсивности отхода. В Московской губернии в 1799-1803 гг. число отходников (по сведениям о количестве выданных паспортов всем категориям населения) находилось на уровне 45-65 тыс. чел., или 10-15% жителей м.п., в Ярославской губернии в 1778-1797 гг. - 55-75 тыс. чел. или 15-23% мужского населения. По данным «Описания Костромского наместничества» (1792 г.) в губернии было около 40 тыс. отходников (более 10% жителей м.п.). В Калужской провинции в 60-хгг. XVIII века, по сведениям сенатской анкеты, опубликованной в «Трудах Вольного экономического общества», на заработки уходил каждый третий работник. В отдельных уездах Нижегородской губернии в 80-90-е гг. XVIII в. отходников насчитывалось не менее 8% от всего мужского населения. В конце столетия в Тамбовской губернии весной на судовой промысел (Моршанская пристань) направлялось до 25 тыс. чел., в Курской губернии число отходников достигало 13 тыс. 17

Основная масса крестьян-отходников была занята извозом (обычно в зимнее время), судовым промыслом (весна-осень), на промышленных предприятиях (в первую очередь, на текстильных), на строительстве в уездах и в крупных городах. В ЦЧР распространяется наем на сельскохозяйственные работы (сенокос, уборка зерновых) и выпас скота. Чаще отходники направлялись в крупные города, преимущественно в Москву и Санкт-Петербург. Ежегодно в 1760-70-х гг. в Петербург и его окрестности приходило до 50 тыс. человек, в Нижний Новгород - 25 тыс., Саратов - 7 тыс., Астрахань - 6 тыс. 18

Рост промысловой деятельности во 2-й половине XVIII - 1-й половине XIX в., несомненно, повлиял на имущественную дифференциацию в крепостной деревне. Однако «капиталистического расслоения» и «раскрестьянивания» как сколько-нибудь массового явления здесь в дореформенный период не было. Динамика неравенства среди промыслово-земледельческого и торгово-земледельческого крестьянства прослеживается более явственно. Однако имущественное положение земледельческого крестьянства в своей основной массе изменилось незначительно. На протяжении указанного отрезка времени среди помещичьих крестьян в целом продолжала доминировать группа со средним достатком 19 .

Крайне важным является вопрос о роли промысловых доходов в крестьянском хозяйстве. Однако прямых данных, свидетельствующих об этом, практически нет. Интересные расчеты структуры «крестьянского бюджета» были опубликованы в 1966 г. И.Д. Ковальченко и Л.В. Миловым 20 . Обобщенная информация о доходах и повинностях оброчных помещичьих крестьян, содержащаяся в этой работе, представлена в Табл. 2 21 .

Таблица 2. Доходы и повинности оброчных помещичьих крестьян, конец XVIII - середина XIX в., серебряных рублей

Примечание: * повинности включают в себя сумму оброка, подушной подати и мирских сборов.

Приведенные здесь данные имеют ряд особенностей. Во-первых, доходы от земледелия можно считать доходами лишь условно. Это оценка стоимости средних урожаев по губернским рыночным ценам. В конце XVIII в. чистые сборы хлеба на душу населения в Московской и Тверской губерниях были существенно ниже «нормы потребления» в 3 четверти на человека, а в Орловской и Рязанской превышали ее на 1,6 и 0,3 четв. соответственно (см. Табл. 1). В середине XIX в. (с учетом урожаев картофеля) складывалась примерно та же ситуация. Чистые сборы в Московской губернии составляли 1,39 четв., Тверской - 2,5 четв., Орловской - 3,33 четв, Рязанской - 3,08 четв. 22 Следовательно, «излишки» (зачастую весьма незначительные) для получения денежных средств от земледельческого производства могли быть лишь в Черноземье. В Московской и Тверской губерниях хлеба не хватало даже на продовольственные и хозяйственные нужды, а возможность заплатить подушную подать и оброк здесь полностью зависела от промысловых доходов крестьянина.

Во-вторых, доходы от промыслов, указанные в таблице, необходимо считать заниженными. Это следует из того, что размах промысловой деятельности оценивался авторами исходя из количества выданных билетов и паспортов, т. е. по числу отходников. Таким образом, в расчетах (из-за отсутствия необходимых данных) не отражены доходы от промысловых занятий крестьян на местах. В частности, широко (как женский промысел в зимнее время) было распространено прядение и ткачество льна, пеньки и шерсти 23 . Хотя, видимо, учет этих факторов не особенно значительно изменит общие тенденции формирования «крестьянского бюджета».

Из таблицы следует, что земледелие в конце XVIII в. оставалось для крестьянина главным источником существования. Даже в Московской губернии доля промысловых доходов в бюджете крестьянина находилась на уровне 35%; в Тверской и Рязанской - 11-12%. Вполне логично, что наиболее низкий показатель относится кчерноземной Орловской губернии - 5%. За последующие полвека наблюдается тенденция роста зависимости крепостного хозяйства от неземледельческой сферы. В Московской губернии доходы от промыслов вышли на первое место (56%), в Тверской и Рязанской - составили около четверти совокупного дохода крестьянина, а в Орловской - 12%.

Крайне важно то, что во всех четырех губерниях темпы роста земледельческих доходов сильно отставали от аналогичных показателей в сфере промыслов. С последними сопоставимы только темпы роста повинностей. Около 80% всех крестьянских повинностей составлял оброк 24 . Конечно, резервы увеличения доходности земледелия были исчерпаны не везде, но при тогдашнем уровне агротехники они были незначительны. Дальнейшее усиление эксплуатации помещичьих оброчных крестьян Нечерноземья в 1-й половине XIX в. было возможно, в первую очередь, за счет расширения их промысловой деятельности.

В тех регионах, где земледелие приносило помещикам хотя бы незначительную прибыль, продолжал развиваться барщинный тип хозяйства (по некоторым оценкам, барщинная эксплуатация была вдвое производительнее, чем оброчная 25). К середине XIX в. барщина преобладала по всей Европейской России, кроме Центрального Нечерноземья (67,5% помещичьих крестьян на оброке) и Северного района (83,5%) 26 . Здесь хлебопашество имело в первую очередь потребительский характер и именно поэтому было распространено практически во всех уездах (даже при неблагоприятных климатических и почвенных условиях). Доля товарного хлеба была весьма низкой. Интенсификация сельскохозяйственного труда требовала существенных финансовых затрат. Напротив, доходы крестьянина в неземледельческой сфере становились для помещика наиболее доступным источником повышения рентабельности крепостного хозяйства. Необходимо также согласиться с выводом И.Д. Ковальченко, что ослабления личной зависимости крестьянина от помещика в силу развития промыслов и отхода не произошло 27 . Более того, эксплуатация усиливалась, что следует из данных о росте оброка и повинностей в целом (см. Табл. 2). Можно привести и обобщающие подсчеты Б.Н. Миронова, согласно которым в XVIII в. доходы помещиков от каждого оброчного крестьянина (с учетом инфляции и роста хлебных цен) выросли примерно на 69%, а за 1801-1860 гг. - еще на 70-90%. Если дополнительно учесть государственные подати, сумма платежей крепостного увеличится еще на 14% и 27% соответственно 28 .

Таким образом, в неземледельческой сфере помещиками был найден дополнительный способ извлечения прибыли из крепостного труда. И, с этой точки зрения, рост отхода и промысловой деятельности крестьянства в данный период - показатель жизнеспособности крепостнических отношений в стране. В условиях малой доходности земледелия в пределах исторического центра Российского государства, постоянного снижения плодородия почв и роста перенаселенности отходническая деятельность крестьянина фактически финансировала крепостнический тип хозяйства, делая его более прибыльным.

Способность существующей в стране социально-экономической системы усваивать и использовать для своего укрепления качественно новые явления, одновременно изменяя их внутреннюю сущность, была особенностью российского общества. XVIII век оставил немало подобных примеров. Так, вызванный военными нуждами рост мануфактурной промышленности в первой четверти столетия привел не к развитию капитализма, но к консервации крепостнических отношений и их распространению на новую сферу экономики. Преобразование многочисленных «чинов» XVII столетия в сословия XVIII в. производилось в интересах государства, а важнейшим основанием для сословного деления стал подушный оклад. В результате созданная «сословная система» была встроена в социальную структуру империи, но уже не могла выполнять тех прогрессивных функций, которые были свойственны ее западноевропейским аналогам 29 .

Таким образом, активизацию крестьянского промыслового отхода во второй половине XVIII в. следует рассматривать не только как симптом нарождающихся новых экономических отношений. Несомненно, что рост рынка рабочей силы, расширение доли вольнонаемного труда способствовали постепенному формированию капиталистического уклада в промышленности. Однако оборотной стороной этого процесса было увеличение доходов помещиков от использования крепостного труда. И по своей сути промысловая деятельность крестьянства стала еще одним камнем, укреплявшим здание российского крепостничества.

1 Рубинштейн Н.А. Некоторые вопросы формирования рынка рабочей силы XVIII века // Вопросы истории. 1952. № 2. С. 74-101.
2 Яцунский В.К. Социально-экономическая история России XVIII- XIX вв. Избр. труды. М., 1973. С. 94-95; Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 2001· С. 550-553.
3 См.: Милов Л.В. Указ. соч.
4 По данным М.Ф. Прохорова, в среднем на один крестьянский двор в России (1750-е - начало 1770-х гг.) приходилось 2,2 лошади, 1,8 коровы, 6,8 голов мелкого скота, 4,5 птицы (Прохоров М.Ф. Крепостное крестьянство России в 1750- начале 1770-х годов. Автореф. ... д.и.н. М., 1998. С. 31).
5 Расчет см.: Милов Л.В. Указ. соч. С. 388-389.
6 Данные о чистых сборах хлеба на душу населения, содержащиеся в таблице, являются средними показателями по периоду. Информацию о посевах и сборах сельскохозяйственных культур по губерниям за 1780- 1798 гг. см.: Рубинштейн Н.Л. Сельское хозяйство России во второй половине XVIII в. (историко-экономический очерк). М., 1957. С. 444-453; Ковальченко И.Д. Динамика уровня земледельческого производства России в первой половине XIX в. // История СССР. 1959. № 1. С. 63. Мы были вынуждены учитывать посевы и сборы зерновых в совокупности с техническими культурами, поскольку в работе И.Д. Ковальченко эти данные (по концу XVIII в.) приведены суммарно. Использование информации в таком виде на точность наших расчетов практически не влияет (проверка произведена по приложению II в монографии Н.Л. Рубинштейна). В случае учета посевов и сборов технических культур незначительное завышение чистого сбора хлеба происходит только по 5 губерниям из 27: по Калужской, Смоленской, Псковской, Нижегородской - на 0,1 четв. и Орловской - на 0,25 четв. Сведения о численности крестьянства по губерниям см.: Кабузан В.М. Изменения в размещении населения России в XVIII - первой половине XIX в. (по материалам ревизий). М., 1971. С. 95-118. Для 1782 и 1795 г. использовались данные о численности крестьян по IV и V ревизиям, соответственно.
7 В Псковской губернии отмечается широкое распространение барщины, что объясняется близостью региона к Петербургу и другим прибалтий- скимпортам (Рубинштейн Н.Л. Сельское хозяйство... С. 101,116).
8 Прохоров М.Ф. Указ. соч. С. 20, 30. Для оценки имущественной дифференциации автором используются данные о численности лошадей в крестьянском хозяйстве: безлошадные и однолошадные - беднейшая группа, 2-3 лошади - средняя, 4 и более - зажиточная.
9 Козлов С.А. Аграрные традиции и новации в дореформенной России (центрально-нечерноземные губернии). М., 2002. С. 389.
10 Яцунский В.К. Указ. соч. С. 104; Ковальченко Я.Д. Русское крепостное " крестьянство в первой половине XIX в. М., 1967. С. 95-96; Миронов Б.Н. Внутренний рынок России во второй половине XVIII - первой половине XIX в. Д., 1981. С. 98-99. По Центральному Черноземью и Поволжью товарность земледелия в середине XIX века составляла 21% (Ковальченко И.Д. Русское крепостное крестьянство... С. 95).
11 Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. СПб, 1830 (далее: ПСЗ-l). T. XVIII. № 12872, 13374, 13375; T. XX. № 14275; Троицкий С.М. Финансовая политика русского абсолютизма в XVIII веке. М., 1966. С. 177-178, 182-184; Прохоров М.Ф., Федулин А.А. Предпринимательская деятельность крестьянства России в XVIII веке. М., 2002. С. 16-17.
12 Рубинштейн Н.А. Сельское хозяйство... С. 79-91, 156-160, 365-367; Семевский В.И. Крестьяне в царствование Екатерины II. Т. 1. СПб., 1903. С. 49, 54; Щепетов К.Н. Крепостное право в вотчинах Шереметевых (1708-1885). М., 1947. С. 68,70-71; Милов А.В. Указ. соч. С. 174-175.
13 См.: Прохоров М.Ф., Федулин А.А. Указ. соч. С. 17-19.
14 См.: Рубинштейн Н.Л. Сельское хозяйство... С. 84, 85, 88, 136, 138, 139, 142,198.
15 Прохоров М.Ф., Федулин А.А. Указ. соч. С. 19-24, 105; Рубинштейн Н.Л. Сельское хозяйство... С. 132-144; Тихонов Ю.А. Дворянская усадьба и крестьянский двор в России XVII-XVIII вв.: сосуществование и противостояние. М.; СПб, 2005. С. 388-392.
16 ПСЗ-1. T. XVI. № 12060. С. 551.
17 Прохоров М.Ф. Указ. соч. С. 22-23.
18 Федоров В.А. Помещичьи крестьяне Центрально-промышленного района России конца XVIII - первой половины XIX в. М., 1974. С. 198-204; Рубинштейн Н.Л. Сельское хозяйство России... С. 310.
19 Прохоров М.Ф. Указ. соч. С. 24; Прохоров М.Ф., Федулин А.А. Указ. Соч. С. 66, 67, 86-95, 97, 99, 105, 107. По оценке Н.Л. Рубинштейна, в зимние месяцы население Москвы на рубеже XVIII-XIX вв. возрастало на 150-200 тыс. чел. (Рубинштейн Н.Л. Сельское хозяйство... С. 373). Однако, видимо, эти данные сильно завышены (Ср.: Федоров В.А. Указ. соч. С. 219).
20 Яцунский В.К. Указ. соч. С. 286-288, 296-297; Ковальченко И. А- Русское крепостное крестьянство... С. 349; Прохоров М.Ф. Указ. соч. С. 30; Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII- начало XX в.). Т. 1. СПб., 2003. С. 125. В новейшем исследовании Ю.А. Тихонова выделены лишь две категории крестьянства - «зажиточные» и «малосостоятельные». Слой хозяйств среднего достатка в предложенной классификации, по неизвестной нам причине, отсутствует (Тихонов Ю.А. Указ. соч. С. 335).
21 Ковальченко И.Д., Милов Л.В. Об интенсивности оброчной эксплуатации крестьян Центральной России в конце XVIII - первой половине XIX в. // История СССР. 1966. № 4. С. 55-80.
22 См.: Ковальченко И.А·, Милое Л.В. Указ. соч. С. 67. Подушная подать выросла с 80 коп. в конце XVIII в. до 2 руб. серебром в середине XIX в.; мирские сборы на указанное время составляли примерно четвертую часть и половину подушной подати, соответственно (Там же. С. 72).
23 Ковальченко И. Д. Динамика... С. 73.
24 По расчетам Н.Л. Рубинштейна, поставка пряжи на мануфактуры по всей России предполагала труд в зимнее время не менее 40 тыс. (в 60-е гг. XVIII в.) и 120 тыс. (в 90-е гг. XVIII в.) прядильщиц (Рубинштейн Н.Л. Сельское хозяйство... С. 305).
25 Подобная ситуация стала следствием эволюции повинностей в течение XVIIIв. По подсчетам Б.Н.Миронова, в начале XVIII столетия верховная власть и помещики практически поровну делили между собой доход с крестьян, но к концу века землевладельцы сконцентрировали в своих руках 88% доходов от крепостного труда (Миронов Б.Н. Антропометрический подход к изучению благосостояния населения России в XVIII веке // Отечественная история. 2004. № 6. С. 29). Расчет Миронова не учитывает изменений в структуре госбюджета: снижения доли прямых налогов и роста косвенных. Но роль косвенного обложения выросла за счет казенной продажи вина, а его производство по преимуществу находилось в руках дворян (Троицкий С.М. Указ. соч. С. 150-156, 215). Поэтому мы согласны с тезисом Б.Н. Миронова, что в XVIII в. доля доходов государства от крепостного крестьянства постепенно падала.
26 Миронов Б.Н. Социальная история... С. 394.
27 Ковальченко И.Д. Русское крепостное крестьянство... С. 61.
28 Там же. С. 297.
29 Миронов Б.Н. Социальная история... С. 394.
30 О формировании сословной системы см.: Freeze G.L. The Soslovie (Estate) Paradigm and Russian Social History // The American Historical Review. Vol. 91. 1986. № 1. P. 11-36; Виртшафтер Э.К. Социальные структуры: разночинцы в Российской империи. М., 2002.

в России - временный уход крестьян из деревень в р-ны развитой индустрии и на с.-х. работы в более или менее отдаленные р-ны. Впервые зародилось в период позднего феодализма (примерно с 17 в.) как одно из проявлений развивающегося процесса отделения пром-сти от земледелия в условиях страны с небольшим процентом гор. населения и господством крепостничества. Со временем О. становится также одним из характерных проявлений разложения феодализма и вбирает в себя массу крестьян, прибегавших к "сторонним заработкам" вследствие усиления феод. эксплуатации. Тесно связанное с развитием рынка, ростом наемного труда, расширением сферы хоз. деятельности крестьян, О. с развитием капиталистич. отношений превращается в могучий фактор, благоприятствующий процессу разложения крестьян на бурж. верхушку и бедняков-пролетариев. В 1-й пол. 18 в. общий процент крестьян-отходников был незначителен. Во 2-й пол. 18 в. масса отходников резко возрастает. Наиболее сильно отход был развит в Центр.-пром. р-не. Так, в Моск. губ. в кон. 18 в. ежегодно выдавалось ок. 50 тыс. паспортов, в Ярославской губ. - 74 тыс. (т. е. в отходе находилась примерно треть взрослого населения губ.). В 1828 отход гос. и помещичьих крестьян по 54 губ. России был равен 575 тыс. (число выданных паспортов). Свойственное большинству капиталистич. стран О. становится характернейшей особенностью России в пореформ. период, когда оно делает резкий скачок в своем развитии. В основе его лежит процесс разложения крестьянства как класса, а также рост обществ. разделения труда, рынка и развитие т. н. агр. перенаселения. По 50 губ. в среднем за год выдавалось краткосрочных паспортов: в 1861-70 - 1286 тыс., в 1881-90 - 4938 тыс.; в 1901-10 - 8873 тыс. Т. о., ежегодный отход с 1861 по 1910 возрос семикратно, а в 1906-10 был равен в среднем за год ок. 9400 тыс. (паспортов). Неземледельч. отход составлял более половины общего числа крестьян-отходников. Важное хоз. значение имел также отход крестьян центр.-промышл. губ. в колонизующиеся р-ны Востока и Юга. С развитием капитализма вширь темпы роста О. в Центр.-пром. р-не постепенно замедляются. Так, доля моск. пром. отхода в среднем за год составляла в 1861-70 - 32,9%, а в 1906-10 - только 22,3%. При этом отход в Приуралье, Прибалтику, Юго-Зап. р-ны и в Новороссию резко возрастает. О. глубоко влияло на быт крестьян-отходников, включавшихся в пром. население страны. Лит.: Ленин В. И., Развитие капитализма в России, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 3 (т. 3); Ленский Б., Отхожие неземледельч. промыслы в России, "Отечеств. зап.", 1877, No 12, отд. 2; Шаховской Н. В., С.-х. отхожие промыслы, М., 1896; Жбанков Д. Н., Отхожие промыслы в Смоленской губ. в 1892-1895, Смоленск, 1896; Воробьев К. Я., Отхожие промыслы крест. населения Ярославской губ., Ярославль, 1907; Владимирский H. H., Отход крестьянства Костромской губ. на заработки, Кострома, 1927; Рашин А. Г., К вопросу о формировании рабочего класса в России в 30-50 гг. XIX в., ИЗ, т. 53, М., 1955; Панкратова А. М., Пролетаризация крестьянства и ее роль в формировании пром. пролетариата России (60-90-гг. XIX в.), ИЗ, т. 54, М., 1955; Дружинин Н. M., Гос. крестьяне и реформа П. Д. Киселева, т. 2, М., 1958. Л. В. Милов. Москва.